Лидер Правого сектора Дмитрий Ярош: Когда 80% страны не поддерживает власть, гражданской войны быть не может
Вторник, 4 Февраль 2014, 15:59
Лидер Правого сектора Дмитрий Ярош: Когда 80% страны не поддерживает власть, гражданской войны быть не может
Лидер Правого сектора Дмитрий Ярош - наиболее неизвестная широкой общественности фигура событий последних двух месяцев. Еще две недели назад о существовании и самого сектора и Яроша знал лишь узкий круг причастных к организации жизни Евромайдану. Сегодня же описывать события в Киеве без упоминания Правого сектора невозможно.
19 января после начала событий на улице Грушевского мировые СМИ взорвались
огненными кадрами молодых ребят с коктейлями Молотова и балакалавою на лице. Действия Правого сектора вытеснили со страниц словосочетание "мирный протест", но в то же то же время Правый сектор заставил власть прислушаться к Майдану и отменить законы 16 января.
Штаб этого пока неформального объединения находится на пятом этаже Дома профсоюзов. Снимать в коридоре здесь запрещено, на полу постелены многочисленные матрасы, на которых рядом с деревянными и железными палками лежат учебники - большинство членов Правого сектора это молодые ребята студенческого возраста.
С Дмитрием Ярошем мы встретились в одном из кабинетов - два на три метра - где обычно проходят пресс-конференции Правого сектора. Там же оборудован кабинет руководителя сектора, в "приемной" - трое парней с рациями, в камуфляжной форме с Балаклавой на голове.
В Тризуб МЕНЯ НАЗЫВАЮТ ястреб
- Какова ваша личная история, чем вы занимаетесь в жизни?
- Я проводник Всеукраинской организации
Тризуб им. Степана Бандеры . Занимаюсь общественной деятельностью уже в течение 25 последних лет. Сам из Днепродзержинска, Днепропетровской области.Поднимал первый сине-желтый флаг в апреле 1989 году в Днепродзержинске.
Создал Народный рух Украины, был членом украинского Хельсинского союза, получил рекомендации в 1989 году Левка Лукьяненко и Степана Хмары в Москве, на Арбате, где происходило пикетирование тогда за возобновление деятельности Украинской греко-католической церкви. С 1994 года - основатель
Тризуба им. Степана Бандеры практически на разных должностях, начиная там от руководителя городской структуры
Тризуба , потом областной, затем региональных структур и так далее.
Командовал организацией с 1996 по 1999, затем был главным инспектором
Тризуба , затем снова командовал организацией, затем передал полномочия главного командира своему преемнику Андрею Стемпицкий. Занимаюсь собственно этим всю жизнь. По образованию преподаватель украинского языка и литературы, окончил в 2001 году Дрогобычский педагогический университет, филфак.
-
Как возник Правый сектор?
- 24-25 ноября в Киеве состоялась крупная акция в связи с отменой евроинтеграции. Вообще
Тризуб не является активным сторонником любых интеграционных процессов, но мы провозгласили, что создаем Правый сектор как площадку для координации действий различных революционно настроенных групп, так, по большому счету, с самого начала мы прекрасно осознавали то, что нельзя жить дальше в той системе государственных координат, которые существуют.
Окончательно Правый сектор возник уже после событий 30 ноября, когда мы отошли на Михайловскую площадь.
Там мы и начали готовиться к защите и тренироваться. Потом мы все время были на Майдане и вошли в состав самообороны Майдана. Также в Правого сектора вошли
Тризуб ,
УНА-УНСО и Карпатская сечь из Закарпатья.
- Вы проводили тренировку раньше?
- Да, 20 лет. У нас уже много поколений изменилось. У меня там дети были маленькие в свое время, а сейчас дочке 20 лет, и она всю жизнь провела в
Тризубе .
Вообще
Тризуб - это вузькофункциональна организация орденского типа. У нас три конкретных задачи: пропаганда идеологии украинского национализма в интерпретации Степана Бандеры, воспитание украинской молодежи в духе патриотизма; и национальная защитная деятельность, то есть защите чести и достоинства украинской нации, в любых условиях всеми доступными методами и средствами.
Вообще украинский национализм и бандеровцы - это не вузкочоли плебеи с садистическими наклонностями, это интеллектуалы, люди, которые пишут, выдаваемые которые ведут работу не только в силовом поле.
Тризуб - организация, которая производит определенные идеи.
Мы не являемся политической партией, у нас даже запрещено в Тризубе занимать государственные должности.
Среди известных представителей
Тризуба - президент Киево-Могилянской академии Сергей Квит, мой хороший друг и собрат. В свое время он был сотником в нашей организации. Или Петр Иванишин - доктор филологических наук, завкафедрой в Дрогобычском педуниверситете, тоже сотник.
- Где именно проходят эти тренировки?
- В лагерях всей Украине: Днепропетровск, Днепродзержинск, Кривой Рог, Павлоград, Никополь и т.п..Ребята собираются, у них там есть свой план деятельности на месяц, на полгода, на год. Они проводят обучающие семинары, занятия. Проводят различные мероприятия по декоммунизации и деколонизации Украины.
Я думаю, что вы слышали о событиях 2011 года, когда наша мобильная группа отрезала голову бюста Сталина в Запорожье, это была довольно резонансная вещь.
Мы это никогда не ставили на пиар, просто делаем то, что идет на благо нашей нации, нашему государству. У кого из нас есть возможность, накрывают наркопритоны, помогают правоохранительным органам, если так можно сказать, потому что мне кажется, что милиция сейчас большие наркоторговцы.
- То, что произошло 19 января на улице Грушевского, было запланировано заранее?
- Нет, конечно. Мы всегда стояли на передних рубежах те два месяца. Стимулом к тем событиям стали диктаторские законы, которые были приняты 16 января. Нельзя жить при таких правилах в государстве.А 19 января на Грушевского приехали Автомайдановцы, которые хотели подойти к Верховной Раде и пикетировать. Правый сектор организован подошел, когда там уже были сотни людей.
Мы пытались говорить с милицией, договориться, чтобы нас пропустили. Они отреагировали достаточно агрессивно. А дальше вы знаете - начались активные действия, наши ребята стояли на защите людей. И я считаю, что очень хорошо, что так произошло, потому что когда бы не события 19 думаю, что власть не пошла на уступки и переговоры с оппозицией.
- Сколько у вас тут сейчас людей на Майдане?
- Где-то полутысячи человек плюс киевский мобилизационный резерв. Но сейчас ячейки возникают по всей Украине. Они сами организуются, называют себя Правым сектором, и мы работаем над тем, чтобы максимально координировать их.
- Сколько вы можете мобилизовать людей в целом по стране?
- Я думаю, что на это время тысяч 4-5 уже можно мобилизовать.
- Как вы финансируете организацию?
- Я к этому вопросу не имею отношения, но финансируется всего людьми. Мы еще открыли карты, но их заблоковувалы мгновенно. А после 19 января - это просто постоянный поток. Нам нужно все, потому что мы здесь уже два месяца. Люди несут пачками деньги, у нас ведется полный учет, все прозрачно, ребята закупают экипировку.
- Расскажите о своей организационной структуре?
- Структура будет отработана полностью уже после этих событий. Сейчас Правый сектор - это абсолютно контролируемая структура, и никакая она не экстремистская, не радикальной, я вообще не люблю этого слова - радикальная. Сейчас есть отряд на Майдане, есть отряды по областям и есть те стихийные группы, которые возникают. Мы приглашаем руководителей, общаемся, смотрим, адекватные люди, тогда принимаем решение.
Сейчас сформирован такой определенный политический провод в составе ребят из
Тризуба, из УНА-УНСО и представителей других отдельных групп. Это небольшой круг, примерно человек 12. Именно они и принимают решения. Сейчас мы начали координировать наши действия еще с афганцами. Они официально не вошли в Правый сектор, но мы полностью теперь с ними координировать нашу деятельность, потому класть ребят просто так я не собираюсь.
- Каким образом вы принимаете решения?
- Есть стратегические решения, есть оперативные, тактические. На каждом уровне люди принимают их сами. В стратегической плоскости, мы обсуждаем ту или иную проблему с проводом из 12 человек и соответственно я принимаем решение. А дальше уже решают все командиры. Например, у нас Иранец - он решает в своей группе, отправлять людей на баррикады или нет.
- Иранец? Он из Ирана?
- Нет, это у него псевдоним такой. Все ребята по понятным причинам имеют псевдонимы, мы живем в такой системе координат. Я например, в Тризубе с 1994 года имел прозвище я Ястреб. А здесь у нас есть Пилипач, является Летун. Каждый сам себе выбирает, практически как на Сечи.
ПОСЛЕ 19 ЯНВАРЯ ДО НАШИХ РЕБЯТ не поднялся НИ ОДИН ЛИДЕР ОППОЗИЦИИ
- Координируют вы свою деятельность с оппозиционными силами?
- В первую очередь мы поддерживаем отношения с Андреем Парубием, как комендантом Майдана и фактическим руководителем Самообороны, к которой мы формально входим как двадцать третий сотня, хотя у нас с полтысячи человек.
А если говорить о всей оппозиции, то по большому счету у нас отношения никакие. Они не замечают нашего существования. Мне кажется, что это большая ошибка оппозиции, что они не учитывают силы афганцев, то же Правый сектор, и даже самооборону.
Мне кажется, что даже у Андрея Парубия не совсем все так просто с координацией действий с этой тройкой лидеров оппозиции. Потому что вижу заявления там звучат определенные. Андрей говорит одно, а лидеры - немножечко другое.
Меня, например, удивляет, что после 19 числа лидеры оппозиции не поднялись на этаж и не поблагодарили ребятам. Подойдите к людям, поговорите с ними. Это же живые люди и при этом хорошие.
Вчера приходит съемочная группа и оператор говорит: "Я был удивлен. Один парень сопромат читает, второй так английским владеет, он там с каким-то иностранцем общался. У вас такие ребята!".
Ну действительно - это цвет нации. Это люди, которые сейчас жертвуют жизнью и своей свободой ради Родины. Это же явление, а политики на это закрывают глаза.
Разве что Виталий Кличко - я с ним раза два встречался и абсолютно нормально общались. Хотя в целом оппозиция выполняет часть наших требований, ведь они прекрасно осознают наше присутствие и видят, что Правый сектор - то есть определенный фактор на Майдане.
- А вы даже не пытались контактировать с ними ради координации?
- Напрямую у нас общение не было. У меня такое впечатление еще с самого начала мирного Майдана они действовали очень импульсивно и не системно. Они даже не создали единого Штаба. Мы же с самого начала выступили за единство Майдана, чтобы не было разделения на политиков, на Общественный сектор и Правый сектор. Я во всех интервью подчеркиваю, что повстанческое движение должно быть единственным и не хочу провоцировать оппозицию на какие-то ответы.
Но все должно быть до определенного предела. Когда страна оказалась перед реальной угрозой войны, на Майдане появилось большое недоверие к лидерам оппозиции. Два месяца они просто говорили. Хотя им предоставили мандат доверия - берите, решайте вопрос. Они ничего не смогли. 19 января мы пошли в наступление, они начали что-то делать. Ну, что же, будем давить дальше.
- Насколько мы понимаем, идеологически близкой к вашим взглядов является "Свобода" ...
- Да. У нас много точек соприкосновения в идеологических вопросах, но есть большие различия. Я, например, не понимаю некоторых вещей расистского характера, не приемлю их совершенно. Белорус погиб за Украину, армянин из Днепропетровска погиб за Украину. Они мне собратья намного больше, чем какая-нибудь, извините, коммунистическая скот, типа Симоненко, которая играет на Россию, но является этническим украинским.
Степан Бандера в свое время выдвинул три отношение к не украинское. Оно очень простое. Есть побратимских - для тех, кто вместе с нами борется за Украину независимо от национальности. Есть толерантное - к тем людям, которые живут на земле, не противодействуют нашей борьбе, поэтому мы к ним относимся нормально, в Украине всем места хватит. Третья - враждебная, к тем, кто противодействует национально-освободительной борьбе украинского народа, а это в любом государстве, любой народ именно такие позиции и имеет.
Социал-национализм для меня очень неоднозначный, потому по моему убеждению, национализм не требует каких-то приложений, он является самодостаточным. Олег (
Тягнибок - УП ) в последнее время тоже старается идти направлением традиционного национализма. Слава Богу. Хотя во время революции говорить об идеологических дискуссии как-то не очень приходится. В конце наши ребята стоят на баррикадах так же как ребята из "Свободы". Это объединяет.
- Представители власти говорят, что во время переговоров лидеры оппозиции утверждали, что люди согласны оставить административные помещения, если будут выпущены задержаны и осуждены. Это правда?
- Я думаю, что власть врала. Думаю, что оппозиция такого не говорила. Перед голосованием закона об амнистии мы объявляли нашу позицию, и она была где-то такой же в оппозиции. То есть, в случае, если власть пойдет на компромисс, примет закон о так называемой амнистии в редакции оппозиции, то Правый сектор готов отвести своих бойцов с Грушевского и разблокировать улицу. Это разумный компромисс.
Это не отменяет наших политических условий. Мы должны изменить страну на другом уровне. Майдан - это только Сечь, плацдарм, но речь не идет о постоянной драку.
- Ваши оппоненты ответили на это, что вы первыми открыли огонь и ушли в открытое наступление ...
-Нет-нет-нет! Я извиняюсь, Беркут избил детей на Майдане 30 ноября 2013. Два месяца люди стояли на Майдане и не проводили никаких действий. Затем произошла очередная провокация власти - принятие законов 16 января. Начались избиения активистов, похищения людей, посмотрите, что они вытворяют с автомайдан.
Именно они спровоцировали эту ситуацию, а люди пошли в наступление, потому что терпеть уже больше нельзя было. Сколько можно дальше стоять, танцевать на Майдане? Мы не овцы, украинском должно звучать гордо, и они доказали, что украинским звучит гордо.
- Как вы считаете, почему для этого должен был появиться Правый сектор, почему то именно это не делала оппозиция?
- Потому, что Правый сектор революционная структура Майдана. Я подчеркиваю: именно революционная, а не радикальная. Революция - это ум, это план и это действие. Когда ситуация народного возмущения, не использовать такую ситуацию на благо того же народа нельзя. Оппозиция, к сожалению, не способна этого делать, потому что видимо, кресла в парламенте очень мягкие и они не способны на какой-то решительный шаг. Мы способны на такой шаг.
- Вы с самой оппозицией об этом говорили?
- Я же говорю, что с ними нет такого контакта. Я еще раз подчеркиваю, что я - за единство оппозиционного протестного, повстанческого движения, поэтому любое мое объяснение будет использовано против меня. Они начнут кричать, что я провокатор. Если честно, мне все равно, что они обо мне говорят. Наша разница в том, что меня не интересуют политические рейтинги.
- Сейчас в переговорах с властью участвуют представители оппозиционных партий. Как вы считаете, могут ли эти люди ответственность за действия Майдана и давать с его стороны какие-то гарантии?
- В том-то и дело, что процесс переговоров неконтролируемый Майданом. Кредит доверия к лидерам оппозиции, который они имели в начале и сейчас - совершенно разные вещи.
Мы требуем, чтобы в переговорную группу ввести не только лидеров оппозиции, но и представителей Майдана. Хотя бы в качестве наблюдателей. Тогда можно предоставлять какие-то гарантии и артикулировать хотя бы здесь, людям на Майдане, что вот такая договоренность, достигнутая между властью и оппозицией, и она должна быть выполнена.
Потому что иногда складывается такое впечатление, что они договариваются об одном, а потом у них что-то переигрывается и получается совсем другое.
Наша цель сейчас - заставить оппозицию снова войти в очередной этап переговоров с конкретными требованиями и достичь определенного понимания. Но обязательно с представителями Майдана.
В переговорную группу могут войти те же афганцы или Андрей Парубий как командир самообороны.Если пригласят меня - я пойду. Ничего страшного мы в этом не видим. Мы способны донести свою позицию, чтобы заставить и власть, и оппозицию договориться, чтобы не было кровопролития, чтобы государство вошло в другую плоскость своей деятельности. Ради этого я готов идти.
- Давайте проще. Представьте, что вы уже на переговорах и сейчас сидите напротив Виктора Януковича. Какие бы вы аргументы использовали, чтобы уговорить его изменить свои действия?
- Я бы добивался компромисса, давил бы, хотя знаю, что он этого не любит. Я не уверен в том, что Янукович получает достоверную информацию. Мне кажется, что у него какое-то неадекватное восприятие ситуации. Например, я думаю, что он не понимает, что 80% людей сейчас не доверяют власти. Думаю, что его советники предоставляют ему немного другие цифры и показывают другие картинки.
Поэтому я бы начал с того, что нельзя воевать с собственным народом. Еще никто не победил собственный народ. Объяснил и, что те вещи, которые творят силовики - это реальная война против украинского. Второе, что очень важно - это попытаться ему объяснить, что те тысячи самообороны, которые уже сформированы, не дадут возможности "Беркута" или внутренним войскам легонько зачистить Майдан и пройти по нему парадно-строевым шагом.
Они еще не понимают, что Майдан - это уже явление со своей армией, со своей медициной, всякими структурами, это уже определенное государство. И захватить ее без очень большой крови не удастся.
Дубинками разогнать это уже не возможно. Им придется применять огнестрельное оружие, уже легально, а не так как на Грушевского. И в ответ они получат по полной программе, это я могу гарантировать Виктору Януковичу.
- Хорошо, а что вы хотите? То есть вы говорите, Виктор Федорович, ситуация вот такая. Что дальше?
- Предпосылкой любых переговоров должно стать освобождение всех арестованных. Это же не террористы, это не экстремисты. Думаю, что даже вы знаете кого-то из тех людей. Это абсолютно нормальные, адекватные люди, которым так накипело. Люди должны быть увольнении. О любой нормализацию можно говорить только после этого.
Во-вторых, это прекращение любых силовых действий со стороны власти. В первую очередь по регионам. Прекратить похищения активистов. Это же террор против собственного народа.
Надо немедленно начинать расследование преступлений, которые происходили на улицах. "Беркут" не мог стрелять без ведома министра внутренних дел. Это же военная структура, там должна быть дисциплина, четкое подчинение. Если это были провокации, тогда надо выяснить, кто стрелял. Дайте людям информацию, не молчите, не закрывайте глаза на то, что происходит.
Янукович на самом деле уже выполнил несколько наших требований об отставке правительства и отмене законов 16 января. Но изменение одного побуванчика на другого, который имеет приставку не решает никаких вопросов.
Нужно начинать формирование компромиссного правительства, возможно бы было состоять не из руководителей политических партий, а из профессионалов. При этом все одиозные фигуры, всякие Захарченко, табачники, и другие, типа политики, должны быть заменены. Это первый шаг, который они бы должны были сделать, и это бы сразу сняло напряжение.
- Кого вы видите во главе этого Кабинета министров?
- Я не могу об этом говорить, потому что я не специалист в формировании правительства. Об этом должны говорить политики.
- Но не имея собственных предложений вы снимаете с себя ответственность и видсторонюетесь от политических процессов.
- Я 25 лет избегал публичной политики. Для меня это не проблема. Хотя сейчас в перспективе мы рассматриваем варианты, если будет мир, то Правый сектор перерастет в политическую организацию.Об этом говорят все ребята. И ради Бога! Заняться политикой можно всегда. Для меня они являются цветом нации и они не могут быть пушечным мясом, которое используют и потом забудут. Но сейчас о конкретике еще рано говорить. Сегодня Правый сектор нельзя сужать до каких-то политических вещей.
- Но сейчас именно так все и выглядит - вас используют: вы стоите на баррикадах, а должности в правительстве предлагают Арсению Яценюку и Виталию Кличко.
- Дело в том, что жизнь государства, жизнь нашего народа не ограничивается одним Кабинетом министров. Пусть берут. Пригласят - поможем. Силовой блок возьмем, наведем порядок в государстве.Но я сомневаюсь, что нам будет предложена хоть какая-то должность.
НА ПРЕЗИДЕНТСКИХ ВЫБОРАХ В НАС БУДЕТ СВОЙ КАНДИДАТ
- Что вы предложите Виктору Януковичу в случае победы революции?
- Это от него зависит. Некоторое время назад мы гарантировали ему 24 часа, чтобы он уехал из страны и его никто трогать не будет. Сегодня, если бы он принял разумное решение, то ему можно было бы дать даже гарантии безопасности в государстве. Чтобы не было войны, чтобы не было кровопролития.Пусть сидит в Межигорье, пасет страусов, и никто там его трогать не будет. Но это должно быть его решение.
- Вы лично себя видите на какие-то должности?
- Сейчас - нет. У меня очень хорошая должность - я проводник Тризуба. Мне легче выступать перед строем, а не на сцене.
- Но это не та должность, которая может изменить страну. Чем бы вы занимались в мирное время?
- Хочешь мира - готовься к войне. Мы инициировали Правый сектор, и Правый сектор немного страну изменил. В мирное время я бы продолжал заниматься Тризубом. Так как делал это двадцать лет до того.
Вы поймите, что
Тризуб - это не структура, которая однозначно ставит себе целью какой-то силовой конфликт. Нет. Любой нормальный государство иметь парамилитарные государственного плана структуры, которые готовят молодежь к службе в армии, которые позволяют в случае какой-то опасности, внешней или внутренней мобилизовать какие-то определенный кадровый резерв для защиты интересов народа. Это нормальное явление в большинстве цивилизованных стран мира.Тризуб будет актуальным всегда. Даже если мы будем иметь лучшего президента и лучшее правительство.
- Есть ли у вас какая-то информация о том, кто занимается похищением людей?
- К большому сожалению нет. Мы стараемся заполучить эту информацию, но пока нам не удается. Мы обращались к властям с тем, чтобы активизировали действия силовиков, той же Службы безопасности чтобы их все оперативные возможности были задействованы для поиска. Наконец, в этих всех событиях она не такая запятнана, как МВД. Но пока ничего нет.
- То есть вы искренне надеетесь на властные структуры в расследовании этого вопроса?
- А я не уверен, что только власть к этому причастна. Я не исключаю, что к этому причастны иностранные спецслужбы. Например ФСБ. Россия всегда пользуется дестабилизацией в Украине. Как только дестабилизация в Украине, они сюда заходят и решают какие-то свои определенные интересы.Путин неоднократно заявлял, что Украина - это не государство. И я больше, чем уверен, что планы о разделе Украины на два на три, на пять, на шесть зон влияния существуют по сей день.
- Но фактором дестабилизации называют и сам Правый сектор и его деятельность.
- Мне наоборот кажется, что правый сектор последние месяцы собственно показал, что он фактор стабилизации. Если бы не действия Правого сектора, то никаких переговоров бы не было, радикальные настроения бы увеличивались и взорвались в регионах в виде партизанской войны. Почему-то об этом никто не думает?
Пока, что все же ситуация контролируется и находится в переговорном процессе. Если они не договорятся, риск партизанской войны в Украине очень сильно возрастет. Как известно, украинским имеют очень славную традицию ведения партизанской войны. Десятками лет воюют. Только то будет польза для государства?
- А вы не боитесь, что эта партизанская война может переростив гражданскую?
- Гражданской войны не может быть. Когда 80% народа не поддерживает власть, это будет борьба между обществом народом и властью. И это две большие разницы между гражданской войной и той, о которой мы говорим. Это будет национально-освободительная война. Но нам бы не хотелось. Все же мы имеем государство, имеем плацдарм для развертывания процесса нации и государства.
- Но многие на востоке Украины искренне считают, что здесь собираются бандеровцы, националисты, и они действительно убеждены, что им надо против этого бороться. Что делать с этими людьми?
- По моей информации это очень небольшой процент людей. Я сам из Днепропетровщины, я там владею ситуацией полностью. В основном это наемники. Вы же видели события у днепропетровской обладминистрации. Там местный депутат-регионал Ступак уже года полтора собирает отморозков, формирует бойцовские клубы, охранные структуры, которые теперь вместе с милицией "идейно" защищают облгосадминистрацию.
Вы видели среди защитников администрации хотя бы одних нормальных граждан, которые вышли сами? Или в том же Крыму созданы подразделения шовинистически настроенных ряженых казаков, которые создают черные сотни и выступают в защиту власти. А где массы людей? При том, что крымские татары полностью на стороне Евромайдану. Поэтому, все это неоднозначно.
- Если бы вы поговорили с людьми на востоке, они то же самое говорят о Майдане: что здесь очень мал процент искренних людей, а большинство - проплаченных националистов. У вас с ними очень похожа риторика, которая в конечном счете малоздатна привести к компромиссу .
- Давайте на примерах. Партия регионов попыталась делать Антимайдан, свозя людей со всей Украины. Кто там стоит? Это реально асоциальный элемент, или бюджетники, которых просто туда загоняли. Я общался с кучей людей, и когда я кричал "Зека геть!", Они махали руками и смеялись. Это миф о какой-то определенной социальной поддержке Януковича и его власти.
Показателем являются действия ультрас по всей Украине, которые поддержали Майдан. Это же люди собственно идейные из луганской "Зари", с симферопольской "Таврии", запорожского "Металлурга", из днепропетровского "Днепра", из харьковского "Металлиста" и так далее. Сколько допа с Гепой пытаются собрать тех те тушек, чтобы направить сюда на Киев, а им и этого не удается сделать. За какую поддержку можно говорить? Это большая ложь о расколе. Нет никакого раскола. Янукович, дай бог ему здоровья, объединил страну.
- На Майдане все время звучит призыв к трех оппозиционеров - определиться с единой кандидатурой. Вы поддерживаете этот призыв?
- Кажется, что он уже не актуален, потому что больше раздается призыв определиться с лидерами Майдана. Лидерами сопротивления как такового. Для людей актуальность президентских выборов отошла там какой-то второй, третий план.
- В случае президентских выборов - досрочных или срочных - какая у вас будет стратегия: вы кого-то поддержите пойдете на выборы сами?
- Мы не исключаем, что Правый сектор выдвинет свою кандидатуру на выборах. Но пока об этом рано говорить.
- То есть вы действительно искренне верите, что кандидат от правого сектора имеет шанс на выигрыш по всей стране?
- Если идти из правильных позиций, то шанс есть всегда. Правый сектор за несколько недель стал всеукраинским явлением. Это Харьков, Днепропетровск, Донецк, Крым. С другой стороны президентские выборы могут поднять наши идеи революционных изменений в государстве на достаточно высокий уровень.
- Вы не боитесь, что ваш поход на выборы рассеет оппозиционный электорат, и вас обвинят в расколе?
- Послушайте, пусть этот процесс закончится, и тогда мы посмотрим, что и как. Идеи распыления сил, которые они рассказывают друг другу, это какая-то детская игра. Они все прекрасно знают, что идут втроем, распыляя силы с самого начала.
Здесь или сесть и договориться реально, и придерживаться тех договоренностей, или каждому играть свою игру. Для нас не является принципиальным участие в президентских выборах на этом этапе. Нам нужен мир.
Дело в том, что есть люди, которые много говорят и мало делают, а есть люди, которые действуют и своим потом и кровью доказывают, что они способны на сдвиг, на действие, на достижение результата.
Правый сектор - площадка для ребят, которые доказали свою способность что-то менять, жертвовать своими благами для чего-то высшего. Политики последние годы этого не демонстрируют. Я не вижу, чтобы они демонстрировали эту жертву, желание и умение жертвовать.
- А кто для вас кто лидер сопротивления?
- Его на данный момент нет. Я сделал заявление, что готов взять на себя ответственность за все те вещи, которые происходят. Это не значит, что я лично имею какие-то президентские амбиции. Просто я вижу, что полная координация и контроль над ситуацией. Пусть определяются сами между политиками. Если кто-то из них готов это сделать, пусть делает, мы его искренне поддержим. Но я не вижу, чтобы кто-то этим занимался.
ПРАВЫЙ СЕКТОР НЕ ВОЮЕТ с семьей
- Вы осознаете, что в случае поражения или даже компромисса между властью и оппозицией вас может ждать тюрьма?
- Да, конечно. Я 25 лет до того готов. Что поделаешь, жизнь есть жизнь. Все мы под Богом ходим. Как будет так будет. Будет уголовное дело, то будет уголовное дело. Я за Украину буду бороться. Пусть пробуют посадить. Мы еще увидим кто кого будет сажать в конце концов.
- Вам еще повестку не приносили?
- Нет. А я здесь живу, куда мне повестку? На Майдан они не приносят, на пятый этаж ментов не пускают ребята.
- Но может такое случиться, что к аресту и не дойдет. Вас может ожидать судьба Игоря Луценко или Дмитрия Булатова ...
- Я знаю во имя чего я веду борьбу. Конечно, не хочется, я живой человек и имею инстинкт самосохранения. Но ребята меня охраняют, ходят за мной, бронежилет одевают.
- Вы вообще выходите за пределы Майдана?
- Редко бывает. Куда - не скажу.
- Что с вашей семьей сейчас?
- Семью раз видел на Рождество. Они в Украине, но я временно изменил их место жительства. Дело в том, что в Интернет выбросили всю информацию по нашим адресам, по семьям, поэтому определенная опасность есть.
- Но такая же информация есть и о сотрудниках Беркута например. Вы можете гарантировать всем правоохранителям и представителям власти, их семьям ничего не угрожает?
- Я могу гарантировать, что Правый сектор ни в коем случае не затрагивает ни одного ребенка, ни одной семьи любых силовиков, любых структур. Правый сектор не воюет с женщинами и детьми. Мы не изверги с Беркута, которые бьют журналистов и медиков. Поэтому можете не волноваться - никто никаких действий не будет проводить. По Правый сектор я могу отвечать.
- Ультиматум вы еще ставили ... до 4 числа у вас есть требование: или освободить всех, или будут ... Можете сказать о чем это? Почему именно 4 число?
- Четвертого февраля - следующая сессия. Мы требуем, чтобы Верховная рада проголосовала документ по безусловному и полному освобождению и реабилитации задержанных людей. И это никакая не амнистия, потому что это никакие не преступники.
Мы также
требуем прекращения любых силовых действий со стороны власти - это похищение, поджоги машин и т.п.. Думаю, что они прислушиваются к нам. Процентов на 90 уверен, что они прислушиваются.
Иначе мы реально на грани кровавого конфликта. Я не исключаю, что люди, которые стоят на Майдане, проведут очень мощную мобилизацию и пойдут на правительственный квартал. И примут его - я больше, чем уверен, хоть с кровью, хоть с потерями большими. Потому патовая ситуация осталась.Тогда вынесут всех: и режима охранников и Януковича, поэтому им лучше договориться.
- Вы понимаете, что даже то, что вы сейчас говорите, может быть использовано против вас?
- Да, конечно. Революция же. Есть две стороны баррикад - это закономерно. Сейчас все используется или против нас или против них.
- Вы каким-то образом выбираете людей, которые к вам приходят? Они проходят какой-то отбор?
- Безусловно. Запись добровольцев происходит все время, особенно во время каких-то активных действий. Относительно критериев - это командирам нужно обращаться непосредственно. Они с людьми работают. Я точно знаю, что не берут несовершеннолетних. Потому бегают табунами по 15-16 лет.
- Вы выдаете людям какое-то оружие, имеется в виду не огнестрельное?
- А они сами приходят или битой какой-либо или дубинкой каким-либо. Мы их уже экипируем. Вот собственно деньги, идущие от людей, на них мы закупаем щитки всевозможные, шлемы и щиты, очень большой арсенал того всего. Согласно экипируются, затем проводятся занятия с ними.
Если человек имеет плохое физическое здоровье, то для нее находится другая работа - на кухне, в медицинской части, и так далее. Девочки молодцы, просто молодцы, они столько уже сделали хорошего. Они и раненых извлекли во время боевых действий, и здесь постоянно помогают.
- Относительно огнестрельного оружия - вы призвали людей приносить ее на Майдан. Зачем вы это делаете?
- Когда был подписан приказ МВД о разрешении использовать огнестрельное оружие против людей, я призвал владельцев легальной зарегистрированного оружия приобщиться к нам, чтобы создать группу огневой поддержки в случае, если они пойдут на Майдан и будут стрелять. Я считаю, что в ответ так же надо стрелять, потому что других вариантов нет. Но это только в случае, если они первые начнут огонь.
- Этот отряд уже создан?
- Это тайна, извини.
- Кто владеет всей информацией, которая есть сейчас в Правом секторе? Есть человек, который знает все.
- Все не знает никто. Информацией владеет политическое руководство.
- Как вы координируете свои действия? Не секрет, что все переговоры прослушивается, как вы это делаете?
- За счет связных, посыльных, рация у всех ребят есть, но их так же сканируют, то мы знаем.Аппаратуры натыкали во всех домах вокруг, такое впечатление. Оперативные машины стоят и так далее. Я, кстати, тех ребят, что там сидят, не считаю врагами или я кем-то, они делают свою работу, должны делать.
Более того, я больше, чем уверен, что в силовых структурах очень-очень неоднозначная ситуация по отношению к власти, к оппозиции, к Майдану. Одни ненавидят, но это небольшой процент, другие с симпатией относятся, потому что мы также с силовиками ведем определенные переговоры. Ребята к нам подходят говорят. Режим сыплется. Его надо дожать просто, чтобы они пошли на эти политические шаги.
Там, на Грушевского, стоят две баррикады. Есть какое-то общение с "Беркутом"? Вы носите им теплый чай, кофе? Я знаю, что были такие инициативы.
- Сейчас не знаю, носят. Раньше, когда они нас блокировали на самом Майдане, то их кормили. Я был противником этого не потому, что мне те ребята недруги, они украинским, они просто по другую сторону баррикад. Они служат врагу. Но этого не желательно делать. Чем больше их будет выведено из строя за счет недоедания и т.д., тем меньше возможности, что они пойдут в наступление и атаку, и начнут бить людей, как они это неоднократно делали. Поэтому чисто из прагматических соображений я не думаю, что им нужно носить бутерброды, кофе.