всеми любимый напиток. Читаю книгу:

... – Не думаю, что тебе понравится зеленый, – пожал плечами Варшавский. – Ладно, попробуй. Ли, сделай нам в таком случае чайник и три чашки. Ты ведь присядешь с нами?
... Китаец вновь показался в гостиной, держа в руках толстый деревянный поднос с решеткой. Он поставил сооружение на стол, и Варя увидела расставленные на решетке круглый глиняный чайничек, малюсенькие глиняные стаканчики и чашечки и круглобокую глиняную же скульптурку восточного божества.
Ли снова исчез, после чего вернулся, держа в одной руке спиртовку, а в другой большой сферический чайник. Установив спиртовку прямо на полу, китаец зажег ее от спички и повесил большой чайник над огнем. Затем он взял у камина пуфик и устроился возле спиртовки. Из склянки с притертой пробкой он высыпал в маленький чайник толченые листья и, когда вода в большом чайнике вскипела, начал медленно заливать кипяток.
... Чай должен завариться, – пояснил китаец. – Он должен отдать кипятку энергию Чи, накопленную от солнца, земли, воды и ветра. В потреблении этой энергии и есть смысл чаепития. Кроме того, ожидание и размеренность делают дух более стойким.
...– А напрямую от ветра, воды и земли человек не может получить Чи? – спросила она для поддержания беседы.
Варшавский удивленно вздернул брови, а китаец спокойно пояснил:
– Может. Но обучение этому занимает много времени. У чая же эта способность есть изначально. Почему бы ею не воспользоваться?
– Только у зеленого?
– Нет. В черном тоже есть. Но в нем чистой энергии остается меньше, чем в зеленом.
Ли разлил чай в стаканчики и накрыл их чашечками. Затем он перевернул свой стаканчик, закрытый чашечкой так, что чай оказался в чашечке, а стаканчик он поднес к носу и долго нюхал его, трепеща ноздрями. На лице его появилось выражение, похожее на выражение Будды – индусского бога, лицо которого Варя видела в отцовском журнале.
Варшавский проделал все в точности, как китаец.
«Наверное, это обязательный ритуал», – подумала Варя и – р-раз! – тоже перевернула свой стаканчик, закрытый чашечкой. Так же, как китаец и профессор, поднесла пустую чашечку к лицу.
Аромат пробежавшего через жасминовые заросли ветра и прогретой на солнце земли заструился в ноздри. И Варе на миг почудилось, что она унеслась в далекую чудесную страну. На миг ей показалось, что она увидела горный пик, за который зацепилось сияющее белизной облако.
Все сделали по маленькому глотку, и Варя тоже.
Чай оказался густым и терпким, но оставлял целый каскад послевкусий – сначала привкус отломанной с крыши сосульки, потом травинки, зажатой летом между зубами, а в самом конце суховатое ощущение, как от шуршащих под ногами осенних листьев. Варя поставила чашечку на стол и с нарастающим изумлением ощутила во рту привкус январского снега, когда сомнешь его в комочек и откусишь хрустящий кусок. Круг замкнулся.
– Ну как чай? – спросил Ли. – Вкусно?
– Ой! – вздохнула Варвара, переполненная эмоциями. – Так удивительно. Не знаю даже, как слова подобрать. Как будто во вкусе этого чая уснул целый год, а потом проснулся, когда я попробовала.
– О! У тебя литературный талант, Варенька, – усмехнулся Варшавский. – Как сказала-то! Не всякий писатель так скажет. Ли, расскажи нам про чай, пожалуйста.
– Пожалуйста-пожалуйста! – кивнул Ли и охотно начал рассказ: – Каждый сорт чая собирают в определенное время и в определенном месте. Чай хранит в своем запахе ощущение места, а во вкусе – смену сезонов. Для чая важно и время года, и время суток, когда его собирают. Даже вода важна для вкуса чая. Для самого дорогого чая воду собирают со сливовых листьев. Этот чай, который мы пьем, не очень дорогой. Называется «Облачный пик». Он растет в моей родной провинции.
– Ой! – воскликнула Варвара. – Как все это удивительно!
Про видение вершины с зацепившимся облаком она говорить не стала. Профессора постеснялась. Это уж точно за пределами материализма. Или, может, материализм имеет более широкие пределы, чем ей говорили?
... Чай в маленькой чашечке остывал быстрее, чем в обычном стакане, его было удобно и приятно пить, не обжигая язык. Варя допила чашечку залпом, и Ли снова наполнил ее стаканчик.
После второй порции Варя ощутила отчетливый прилив бодрости, настолько сильный, что он походил на опьянение. Он только не был тяжелым, как опьянение, а наоборот – легким и радостным.
...
«Все с Павкой будет в порядке, – подумалось ей. – Профессор Варшавский поможет обязательно. Отец о нем очень тепло отзывался. И наверху его ценят. Значит, все будет хорошо».
Напряжение дня стремительно покидало ее, наполняя тело золотистым сиянием и жаждой деятельности. Очень хороший напиток, – сказала она, обращаясь больше к Ли, чем к профессору. – Он убивает все дурные и бесполезные мысли.
... Ли трижды наполнял кипятком чайник, и с каждым разом вкус чая менялся, приобретя под конец уже не терпкий, а сладкий, прямо-таки медовый оттенок. Голова слегка пошла крутом. Китаец выплеснул остатки кипятка на фигурку божка, которая все это время молчаливо наблюдала за людьми с края подноса, и неожиданно божок засвистел, как бы в благодарность за приношение жертвы.
– Как это? – удивилась девушка.
– Очень просто, – усмехнулся Ли. – Воздух. Внутри фигурки воздух, кипяток нагревает его, и он выходит наружу через свисток.
Варя подумала, что объяснение простое и реальное, но это не уменьшает его чудесности. Наверное, это и есть счастье: когда простое – чудесно!
... Сон не шел. Варя решила, что, наверное, в чае было слишком много волшебной энергии Чи, так что теперь она гуляет внутри тела теплыми волнами и пока не успокоится – не уснуть. Однако время от времени разум проваливался в дремоту, рисуя перед мысленным взором облачный пик и китайцев, собирающих урожай чая на горном склоне. Ничего подобного Варя в жизни не видела .....
"Вирус бессмертия" Дмитрий Янковскиий

Приятного чаепития!