Выкладываем любимые стихи...

[subaric]

«Не танцуйте сегодня, не пойте.
В предвечерний задумчивый час
Молчаливо у окон постойте,
Вспомяните погибших за нас.

Там, в толпе, средь любимых, влюблённых,
Средь весёлых и крепких ребят,
Чьи-то тени в пилотках зелёных
На окраины молча спешат.

Им нельзя задержаться, остаться —
Их берёт этот день навсегда,
На путях сортировочных станций
Им разлуку трубят поезда.

Окликать их и звать их — напрасно,
Не промолвят ни слова в ответ,
Но с улыбкою грустной и ясной
Поглядите им пристально вслед».

<1961>

«22 июня»
Вадим Шефнер (1915-2002)

[Лиса Алиса]

В отдельной квартире
Живёт Единица,
И добрых соседей
Она сторонится.
Сидит у окна
Эта тощая дама -
И смотрит надменно,
И держится прямо.
«Ну что там творится?» -
Глядит она строго.
А в мире всего
Удивительно много!
Много дорог,
Ещё больше дорожек.
Много собак,
Но не меньше и кошек.
Много прохожих,
Немало машин.
Есть даже несколько
Горных вершин.

Сидит Единица,
Пьёт кофе с корицей
Чашку за чашкой,
Как заводная.
И только вздыхает:
- Одна я!
Одна я! -
Дети уехали,
Внуки пропали,
Племянники тоже
писать перестали.
И только недавно
Пришла ей записка,
А там непонятное:
«Вы - эгоистка!»

Генрих Сапгир

[subaric]

Я обожаю пункт наш населённый,
От неба синий, от листвы зелёный,
Где дни просторны, ночи коротки,
Крикливы станционные гудки;
Где можно целый день тянуть резину,
Следя, как ветер теребит осину,
Как воробьиный шастает народ.
Вот я хожу, гляжу, разинув рот,
И понимаю: мне не хватит лета,
Чтоб разобраться в переливах цвета,
В оттенках звуков тех или иных...
Да что там - лета? Сроков всех земных.

Лариса Миллер

[subaric]

* * *
Всё, как положено: построишь дом
и дерево посадишь под окном –
была б земля, а яблонь насажаем…
Но где не властна трепетная плоть
и всем распоряжается Господь,
он может промахнуться с урожаем –
не яблочно-вишнёво-травяным,
а плотным, человечьим, кровяным…

Не сыновей, так дочек нарожаем –
всё, кажется, одно… Да не одно,
уже давным-давно заведено:
мальчишек ждём, девчонок – провожаем.

А любим всех – без голоса, на слух,
как стадо подопечное пастух:
чуть прозеваешь – канут в буераке…
Но отпускать – единое терзать,
от сердца пуповину отгрызать,
завидуя балованной собаке.

Андрей Расторгуев
28.06.2017

[subaric]

Кто-нибудь утром проснется сегодня и ахнет,
и удивится — как близко черемухой пахнет,
пахнет влюбленностью,
пахнет любовным признаньем,
жизнь впереди — как еще не раскрытая книга.

Кто-нибудь утром проснется сегодня и ахнет,
и удивится — как быстро черемуха чахнет,
сохнет под окнами деревце, вьюгою пахнет,
пахнет снегами, морозом, зимой, холодами.

Кто-нибудь утром сегодня совсем
не проснется,
кто-нибудь тихо губами к губам прикоснется
и задохнется — как пахнет бинтами и йодом,
и стеарином, и свежей доскою сосновой.

В утреннем воздухе пахнет бинтами и йодом,
и стеарином, и свежей доскою сосновой,
пахнет снегами, морозом, зимой, холодами
и — ничего не поделать — черемухой пахнет.

Пахнет черемухой в утреннем воздухе раннем.
Пахнет влюбленностью, пахнет любовным признаньем.
Что бы там ни было с нами, но снова и снова
пахнет черемухой — и ничего не поделать!

Юрий Левитанский

[subaric]

Генрих Гейне

Уходит Счастье без оглядки.
Не любит ветреница ждать.
Рукой со лба откинет прядки,
Вас поцелует - и бежать.

А тетка Горе из объятий
Вас не отпустит, хоть стара.
Присядет ночью у кровати
И вяжет, вяжет до утра.

Перевод С.Я.Маршака

[saypusheva]

Незавидная перспектива –
Быть истёртою в порошок.
После женского коллектива
И в чистилище хорошо!

На картинках видали бестий?
С них стекала густая слизь.
Если тётки слетелись вместе,
Значит бестии расползлись.

Тётка в сущности тише мыши,
Всё Окей! 36 и 6.
Но в количестве две и свыше
Начинается просто жесть!

Точно где-то сидит зараза –
Первобытная сволота...
Это он – коллективный разум,
Хоть разумного мало там.

Группа тёток – лихая группа
[Инквизиторов тайный штаб],
Есть задача – ни дня без трупа,
Больше группа – крупней масштаб.

Не от бедности, не от злости
Сердцу требуется резня:
Тётки моют друг другу кости,
Ведь без этого – депресняк:

Сразу – брешь в годовом балансе,
В кадрах – дыры от "А до Я"...
Потому-то я на фрилансе –

Ни-ко-му-не-ко-бе'ль-ная!



Когда от бессонницы тяжко и больно,
Как будто ударили битой бейсбольной,
А спальня похожа на тесную клетку,
И ты выпиваешь вторую таблетку,
Но лезут противные мысли о вечном,
И не сосчитать непокорных овечек,
И даже беспомощны Хрюша с Каркушей -
.
Не мучайся, детка! Иди и покушай.
.
Покушай сметанки, покушай сырочка,
И станет милее ночная сорочка,
Покушай печеньки, покушай ватрушки,
И в сладостной неге заройся в подушки.
Покушай вареньица с манною кашкой,
Одобрено Хрюшей, Каркушей, Степашкой,
Запомни рецепт этой правильной сказки:
.
Расплющило - плюшек, колбасит - колбаски!


Сола Монова

[subaric]

Владимир Набоков

Что нужно сердцу моему,
чтоб быть счастливым? Так немного.
Люблю зверей, деревья. Бога,
и в полдень луч, и в полночь тьму.

И на краю небытия
скажу: где были огорченья?
Я пел, а если плакал я —
так лишь слезами восхищенья...

[IzoLda]

Он был тощим, облезлым,
Рыжим.
Грязь помоек его покрывала.
Он скитался по ржавым крышам,
А ночами сидел в подвалах.
Он был старым
И очень слабым.
А морозы порой жестоки.
У него замерзали лапы,
Точно так же, как стынут ноги.
Но его никогда не грели,
Не ласкали и не кормили.
Потому что его не жалели.
Потому что его не любили.
Потому что выпали зубы.
Потому что в ушах нарывы...
..Почему некрасивых не любят.
Кто–то должен любить некрасивых.

Иосиф Бродский, 1957 год.

[subaric]

МАКСИМИЛИАН ВОЛОШИН

Я мысленно вхожу в ваш кабинет…
Здесь те, кто был, и те, кого уж нет,
Но чья для нас не умерла химера,
И бьётся сердце, взятое в их плен…
Бодлера лик, нормандский ус Флобера,
Скептичный Франс, Святой Сатир — Верлен,
Кузнец — Бальзак, чеканщики — Гонкуры…
Их лица терпкие и чёткие фигуры
Глядят со стен, и спят в сафьянах книг.
Их дух, их мысль, их ритм, их бунт, их крик…
Я верен им… но более глубоко
Волнует эхо здесь звучавших слов…
К вам приходил Владимир Соловьёв,
И голова библейского пророка -
К ней шёл бы крест, верблюжий мех у чресл -
Склонялась на обшивку этих кресл…
Творец людей, глашатай книг и вкусов,
Принесший вам Флобера, как Коран,
Сюда входил, садился на диван
И расточал огонь и блеск Урусов.
Как закрепить умолкнувшую речь?
Как дать словам движенье, тембр, оттенки?
Мне памятна больного Стороженки
Седая голова меж низких плеч.
Всё, что теперь забыто иль в загоне, —
Весь тайный цвет Европы иль Москвы —
Вокруг себя объединяли вы:
Брандес и Банг, Танеев, Минцлов, Кони…
Раскройте вновь дневник… гляжу на ваш
Чеканный профиль с бронзовой медали…
Рука невольно ищет карандаш,
А мысль плывёт в померкнувшие дали.
И в шелесте листаемых страниц,
В напеве фраз, в изгибах интонаций
Мерцают отсветы событий, встреч и лиц…
Угасшие огни былых иллюминаций.

22 декабря 1913