Не стоит думать, что после отмены «режима повышенной готовности» или «самоизоляции» (кому как больше нравится) жизнь начнет возвращаться в свое привычное русло. Не начнет. Это уже сегодня можно сказать с полной уверенностью. Экономике элементарно не из чего восстанавливаться: падение цен на нефть (а Россия за годы правления Владимира Путина превратилась исключительно в сырьевой придаток цивилизованного мира) похоронило все надежды на то, чтобы вернуться — хотя бы! — к докризисному уровню.
Вот поэтому «кубышку» и не распечатывают, так как боятся, что в ближайшие годы просто будет неоткуда изыскивать средства, чтобы выполнять социальные обязательства перед народом, что уже неминуемо грозит зашкаливающим уровнем массового недовольства. Это, впрочем, палка о двух концах. Пока люди сидят по домам, может сложиться впечатление, что все в пределах нормы. Но когда карантин закончится, то ситуация в корне изменится, поскольку государство не озаботилось тем, чтобы поддержать те 15−20 млн россиян, которые оказались на пороге кто — бедности, а кто — и нищеты. И это вдобавок к тем 20 млн по официальной статистике! Думаете, они «патриотично» будут подыхать с голоду, вдохновляясь новостями о том, как растут капиталы у Сечина или Ротенберга?
Не думаю. И Кремлю это хорошо известно: «Конфиденты из окружения президента сообщают, что на днях ФСО положила на главный кремлевский стол закрытую социологию. Согласно аналитическим выкладкам, зафиксирован самый высокий за последние 20 лет уровень недоверия Путину и готовности к протестам. Для большинства граждан РФ Президент является источником раздражения, нестабильности и крайне высокой степени озлобления, провоцируя людей на участие в протестах. В Кремле чрезвычайно обеспокоены. Силовикам поручено быть в полной готовности к любым действиям и жестко подавлять любые волнения в зародыше», — сообщает телеграм-канал «Кремлевский мамковед».
Ясно, что при такой конъюнктуре сидеть сложа руки — подобно смерти. Так, координатор «Левого фронта» Сергей Удальцов видит два пути развития ситуации: «Коренные изменения социально-экономического курса, левый поворот в политике, экономике, смена состава правительства — это спасение для сегодняшней власти, сегодняшнего режима. Это для них способ сохранения. Если они на*
это не пойдут, то я прогнозирую уже в этом году колоссальные проблемы и для Путина, и для всего его окружения вплоть. То есть здесь на второй план выходят все их идеологические предпочтения, это — вопрос выживания», — заявил политик.
Однако есть и третий путь, по которому и пошла власть, что видно из последних инициатив. Во-первых, это введение противоправного с точки зрения российского законодательства «режима самоизоляции» с делегированием губернаторам надконституционных прав. Во-вторых, внедрение практики «цифровых пропусков», которую политолог Борис Кагарлицкий отнес к элементам нацистского режима: «Важным элементом нацистского оккупационного режима на территории СССР был контроль за перемещением людей между населенными пунктами. Без специального разрешения нельзя было поехать из одной деревни в другую, и*тем более — переезжать между городами. Эти меры должны были затруднить активность партизан, подпольщиков и советских агентов. Выдача пропусков и проверка соблюдения правил составляла изрядную часть работы немецких комендатур и подчиненных им коллаборационистских „гражданских“ органов. Хотя в некоторых аспектах данные ограничения выглядят даже более жесткими, поскольку регламентируют выгул собак и походы в магазин», — написал он в своем телеграм-канале.
В-третьих, это инициатива правительства по расширению полномочий полицейских, которые, в случае одобрения законопроекта, освобождаются от «преследования за действия, совершенные при выполнении обязанностей», получают разрешение на использование огнестрельного оружия не только, как сейчас, в случае «вооруженного сопротивления», но и «иных действий, дающих основания расценить их как угрозу нападения на сотрудника полиции», а также им дается право на вскрытие автомобилей «для спасения жизни граждан, предотвращения преступления или обеспечения безопасности при массовых беспорядках и*ЧС», ограждение митингов и оцепление жилых домов, в границах которого сотрудники МВД могут проводить личный досмотр граждан, их вещей и машин.
«Я*всегда был против риторических формулировок об „оккупационном режиме“. Те, кто нами правят, порождены (не только физически, но социально, идеологически, культурно) именно нашим отечественным развитием, разложением советской системы и динамикой формирования отечественного периферийного капитализма. Однако новая (одобренная депутатами) инициатива о „расширении прав полицейских“, которым фактически разрешают врываться в дома, взламывать машины и убивать на улицах людей, показавшихся им подозрительными, вызывает в памяти лишь один прецедент — поведение нацистских оккупантов на территориях бывшего СССР и в Восточной Европе. Заметим, что в Дании или Франции даже немецкие оккупационные власти так себя не вели. В общем, российское правительство с его аппаратом насилия и вправду ведет себя как оккупационная армия, расположившаяся на завоеванной неприятельской территории. И можно сказать, что мы своим добродушным терпением это заслужили», — докручивает уже в другом посте свою мысль Кагарлицкий, верно при этом подмечая, что «ужесточение репрессивно-полицейских мер свидетельствует прежде всего о страхе власти перед народом. Возможно этот страх преувеличенный и необоснованный. А, может, и нет. В*любом случае, вспоминаются слова из*старой пьесы: „Террор*— это не*власть тех, кто внушает страх, а*власть тех, кто сами напуганы“…».
А, следовательно, власть пойдет обходным путем: «В*ситуации идущей «гибридной войны «с*Западом, а, возможно, в*будущем и*с*Китаем, «системе*РФ «потребуется максимальная мобилизация ресурсов в*своих руках, что и*дает основанием полагать, что этот «военный капитализм» будет соседствовать с*«социально-распределительной системой», что вкупе и*породит новый гибридный режим»,*— пишет директор Центра развития региональной политики Илья Гращенков, соединяя в*один смысловой конструкт «левый поворот», о*котором говорил Удальцов, с*усилением репрессивных институтов, которые Кагарлицкий не*без оснований сравнил с*«оккупационным режимом».
И*здесь встает вопрос: а*что*же народ? Неужели русские люди пожертвуют остатками свободы и*своих конституционных прав, которые, впрочем, и*сейчас не*шибко-то соблюдаются, и*строем зашагают под патриотические песни с*осунувшимися, исхудавшими лицами, но*с*неизменно запечатленным на*них выражением согласия и*почитания, ну*сами понимаете кого?
А*все дело в*нашей псевдонациональной идее, которую можно определить как «борьба с*бедностью». Почему псевдо? Да*потому, что с*бедностью нынешние власти не*борются и*бороться не*будут никогда в*жизни, ибо бедность является выбранным форматом существования народа в*рамках системы. Для России применим глагол не*«жить», но*«выживать». На*что обратил внимание политолог Глеб Павловский: «Где-то на*отрезке 1992−1997 годов возник альянс, который я*называю операцией „моментальной массовой сделки“ или „невольного сговора“. Теперь мы*уже не*требовали государства „как в*Швеции или Канаде“, не*настаивали ни*на*чем, кроме одного: помогите выжить! Во*второй половине 90-х этот императив превращается в*центральный, осевой элемент всей государственной повестки»,*— говорит он, поясняя, что «механизм альянса в*том, что сама ситуация выживания*— не*чисто политическая, она витальная и*не*требует добавочных обоснований: „Выжить хочешь? Слушай меня!“».
Именно на*этом принципе и*существует «режим Путина», хотя, справедливости ради, стоит отметить, что уже в*10-х годах были задействованы и*другие механизмы, такие, как «крымский консенсус», к*примеру. Но, в*целом, «Система*РФ» (в*терминологии Павловского) держалась именно на*этом принципе, который иначе можно было*бы еще назвать общественным договором между государством и*народом: мы*обеспечиваем вам основные социальные гарантии, а*вы в*обмен на*это поддерживаете нашу власть.
Но*со*временем государство стало все более и*более отходить от*своего пакета обязательств (монетизация льгот, «оптимизация» здравоохранения и*так далее), собственно, апофеозом чего и*стала пенсионная реформа, которой власть, по*сути, расторгла общественный договор. Однако коронакризис плюс падение цен на*нефть, помноженные на*недееспособную экономику, ставят три четверти (если не*больше) населения страны на*грань выживания. И*здесь без нового общественного договора не*обойтись ни*гражданам, ни*власти. Договора, который будет звучать так: лояльность в*обмен на физиологическое выживание. Как после Великой Отечественной, не*зря*же все, кому не*лень, сравнивают пандемию со*Второй мировой.
И, по*всей видимости, русский народ этот договор примет: надо*же как-то выживать. А*что касается тех прав и*свобод, которыми придется пожертвовать, так их*де-факто и*не*было никогда.[Между «оккупационным режимом» и*«социально-распределительной системой»: Кремль готовит новый общественный договор
О России после коронавируса
April 30, 2020 by Алексей Мошков
Не*стоит думать, что после отмены «режима повышенной готовности» или «самоизоляции» (кому как больше нравится) жизнь начнет возвращаться в*свое привычное русло. Не*начнет. Это уже сегодня можно сказать с*полной уверенностью. Экономике элементарно не*из*чего восстанавливаться: падение цен на*нефть (а*Россия за*годы правления Владимира Путина превратилась исключительно в*сырьевой придаток цивилизованного мира) похоронило все надежды на*то, чтобы вернуться*— хотя бы! —*к*докризисному уровню.
Вот поэтому «кубышку» и*не*распечатывают, так как боятся, что в*ближайшие годы просто будет неоткуда изыскивать средства, чтобы выполнять социальные обязательства перед народом, что уже неминуемо грозит зашкаливающим уровнем массового недовольства. Это, впрочем, палка о*двух концах. Пока люди сидят по*домам, может сложиться впечатление, что все в*пределах нормы. Но*когда карантин закончится, то*ситуация в*корне изменится, поскольку государство не*озаботилось тем, чтобы поддержать те*15−20 млн россиян, которые оказались на*пороге кто*— бедности, а*кто*— и*нищеты. И*это вдобавок к*тем 20 млн по*официальной статистике! Думаете, они «патриотично» будут подыхать с*голоду, вдохновляясь новостями о*том, как растут капиталы у Сечина или Ротенберга?
Не*думаю. И*Кремлю это хорошо известно: «Конфиденты из*окружения президента сообщают, что на*днях ФСО положила на*главный кремлевский стол закрытую социологию. Согласно аналитическим выкладкам, зафиксирован самый высокий за*последние 20 лет уровень недоверия Путину и*готовности к*протестам. Для большинства граждан*РФ Президент является источником раздражения, нестабильности и*крайне высокой степени озлобления, провоцируя людей на*участие в*протестах. В*Кремле чрезвычайно обеспокоены. Силовикам поручено быть в*полной готовности к*любым действиям и*жестко подавлять любые волнения в*зародыше»,*— сообщает телеграм-канал «Кремлевский мамковед».
Ясно, что при такой конъюнктуре сидеть сложа руки*— подобно смерти. Так, координатор «Левого фронта» Сергей Удальцов видит два пути развития ситуации: «Коренные изменения социально-экономического курса, левый поворот в*политике, экономике, смена состава правительства*— это спасение для сегодняшней власти, сегодняшнего режима. Это для них способ сохранения. Если они на*это не*пойдут, то*я*прогнозирую уже в*этом году колоссальные проблемы и*для Путина, и*для всего его окружения вплоть. То*есть здесь на*второй план выходят все их*идеологические предпочтения, это*— вопрос выживания»,*— заявил политик.
С чего унижается Родина
April 29, 2020 by Ричард Семашков
Однако есть и*третий путь, по*которому и*пошла власть, что видно из*последних инициатив. Во-первых, это введение противоправного с*точки зрения российского законодательства «режима самоизоляции» с*делегированием губернаторам надконституционных прав. Во-вторых, внедрение практики «цифровых пропусков», которую политолог Борис Кагарлицкий отнес к*элементам нацистского режима: «Важным элементом нацистского оккупационного режима на*территории СССР был контроль за*перемещением людей между населенными пунктами. Без специального разрешения нельзя было поехать из*одной деревни в*другую, и*тем более*— переезжать между городами. Эти меры должны были затруднить активность партизан, подпольщиков и*советских агентов. Выдача пропусков и*проверка соблюдения правил составляла изрядную часть работы немецких комендатур и*подчиненных им*коллаборационистских „гражданских“ органов. Хотя в*некоторых аспектах данные ограничения выглядят даже более жесткими, поскольку регламентируют выгул собак и*походы в*магазин»,*— написал он*в*своем телеграм-канале.
В-третьих, это инициатива правительства по*расширению полномочий полицейских, которые, в*случае одобрения законопроекта, освобождаются от*«преследования за*действия, совершенные при выполнении обязанностей», получают разрешение на*использование огнестрельного оружия не*только, как сейчас, в*случае «вооруженного сопротивления», но и*«иных действий, дающих основания расценить их*как угрозу нападения на*сотрудника полиции», а*также им*дается право на*вскрытие автомобилей «для спасения жизни граждан, предотвращения преступления или обеспечения безопасности при массовых беспорядках и*ЧС», ограждение митингов и*оцепление жилых домов, в*границах которого сотрудники МВД могут проводить личный досмотр граждан, их*вещей и*машин.
«Я*всегда был против риторических формулировок об*„оккупационном режиме“. Те, кто нами правят, порождены (не*только физически, но*социально, идеологически, культурно) именно нашим отечественным развитием, разложением советской системы и*динамикой формирования отечественного периферийного капитализма. Однако новая (одобренная депутатами) инициатива о*„расширении прав полицейских“, которым фактически разрешают врываться в*дома, взламывать машины и*убивать на*улицах людей, показавшихся им*подозрительными, вызывает в*памяти лишь один прецедент*— поведение нацистских оккупантов на*территориях бывшего СССР и*в*Восточной Европе. Заметим, что в*Дании или Франции даже немецкие оккупационные власти так себя не*вели. В*общем, российское правительство с*его аппаратом насилия и*вправду ведет себя как оккупационная армия, расположившаяся на*завоеванной неприятельской территории. И*можно сказать, что мы*своим добродушным терпением это заслужили»,*— докручивает уже в*другом посте свою мысль Кагарлицкий, верно при этом подмечая, что «ужесточение репрессивно-полицейских мер свидетельствует прежде всего о*страхе власти перед народом. Возможно этот страх преувеличенный и*необоснованный. А, может, и*нет. В*любом случае, вспоминаются слова из*старой пьесы: „Террор*— это не*власть тех, кто внушает страх, а*власть тех, кто сами напуганы“…».
А, следовательно, власть пойдет обходным путем: «В*ситуации идущей «гибридной войны «с*Западом, а, возможно, в*будущем и*с*Китаем, «системе*РФ «потребуется максимальная мобилизация ресурсов в*своих руках, что и*дает основанием полагать, что этот «военный капитализм» будет соседствовать с*«социально-распределительной системой», что вкупе и*породит новый гибридный режим»,*— пишет директор Центра развития региональной политики Илья Гращенков, соединяя в*один смысловой конструкт «левый поворот», о*котором говорил Удальцов, с*усилением репрессивных институтов, которые Кагарлицкий не*без оснований сравнил с*«оккупационным режимом».
И*здесь встает вопрос: а*что*же народ? Неужели русские люди пожертвуют остатками свободы и*своих конституционных прав, которые, впрочем, и*сейчас не*шибко-то соблюдаются, и*строем зашагают под патриотические песни с*осунувшимися, исхудавшими лицами, но*с*неизменно запечатленным на*них выражением согласия и*почитания, ну*сами понимаете кого?
А*все дело в*нашей псевдонациональной идее, которую можно определить как «борьба с*бедностью». Почему псевдо? Да*потому, что с*бедностью нынешние власти не*борются и*бороться не*будут никогда в*жизни, ибо бедность является выбранным форматом существования народа в*рамках системы. Для России применим глагол не*«жить», но*«выживать». На*что обратил внимание политолог Глеб Павловский: «Где-то на*отрезке 1992−1997 годов возник альянс, который я*называю операцией „моментальной массовой сделки“ или „невольного сговора“. Теперь мы*уже не*требовали государства „как в*Швеции или Канаде“, не*настаивали ни*на*чем, кроме одного: помогите выжить! Во*второй половине 90-х этот императив превращается в*центральный, осевой элемент всей государственной повестки»,*— говорит он, поясняя, что «механизм альянса в*том, что сама ситуация выживания*— не*чисто политическая, она витальная и*не*требует добавочных обоснований: „Выжить хочешь? Слушай меня!“».
Именно на*этом принципе и*существует «режим Путина», хотя, справедливости ради, стоит отметить, что уже в*10-х годах были задействованы и*другие механизмы, такие, как «крымский консенсус», к*примеру. Но, в*целом, «Система*РФ» (в*терминологии Павловского) держалась именно на*этом принципе, который иначе можно было*бы еще назвать общественным договором между государством и*народом: мы*обеспечиваем вам основные социальные гарантии, а*вы в*обмен на*это поддерживаете нашу власть.
Но*со*временем государство стало все более и*более отходить от*своего пакета обязательств (монетизация льгот, «оптимизация» здравоохранения и*так далее), собственно, апофеозом чего и*стала пенсионная реформа, которой власть, по*сути, расторгла общественный договор. Однако коронакризис плюс падение цен на*нефть, помноженные на*недееспособную экономику, ставят три четверти (если не*больше) населения страны на*грань выживания. И*здесь без нового общественного договора не*обойтись ни*гражданам, ни*власти. Договора, который будет звучать так: лояльность в*обмен на физиологическое выживание. Как после Великой Отечественной, не*зря*же все, кому не*лень, сравнивают пандемию со*Второй мировой.
И, по*всей видимости, русский народ этот договор примет: надо*же как-то выживать. А*что касается тех прав и*свобод, которыми придется пожертвовать, так их*де-факто и*не*было никогда
Re: О ситуации в России без цензуры
Ответить с цитированием
Сообщение от A_Andrey
