Понимаете, мы говорим, что Конституция — это закон, который отвечает воле народа, или парламент, выражающий волю народа. Но на деле это парламент, который выражает не волю народа, а ту волю, которая в тот момент была у большинства.В момент принятия — я повторяю это в третий или четвертый раз, но такие вещи нуждаются в дополнительном повторении — народ может принять что угодно. Представьте себе некоторую территорию и какое-то количество людей на ней, которые решают, что сейчас они образуют государство. Они дикие, жуткие, приплыли неизвестно откуда, но они решили, что у них будет конституция, будет всё, как у больших: они будут народом. Кто может помешать им принять какую угодно конституцию? Кто может помешать им учредить себя каким угодно способом?То же самое касается и событий, которые происходили у нас в стране 25 лет назад. Для меня то столкновение, которое происходило, где в результате победил Ельцин и конституция, подготовленная в недрах его аппарата, — это в первую очередь ситуация столкновения политических сил, каждая из которых притязает быть сувереном. Но не в точном смысле этого слова, так как и те, и другие отсылают к народу, но притязают быть представителем народа. Это момент правовой, юридической пустоты, которая может быть заполнена любым народным решением. Выигрывает тот, кто оказывается наиболее успешным выразителем воли народа, и кто силой физической, силой военной, силой убеждения, подкупа, демагогии, юридического документа умудряется канализировать происходящий политический процесс таким образом, чтобы свои решения, свои действия, свой интерес и предложения выдать за самоконституирование народа в один из решающих моментов его истории.https://syg.ma/@shaninka/suvierien-i...ndra-filippovaДа, у нас есть обязательства международные, мы заключили разного рода соглашения, обязались выполнять решение какого-то международного органа, скажем, Европейского суда по правам человека, но что будет, если тот принимает решение, которое нас не устраивает?
Как мы знаем, наш Конституционный суд с успехом продемонстрировал, что он знает, что делать в таких случаях: доказать, что в данном случае ЕСПЧ ошибается. Там очень интересная история, не будем сейчас её касаться. Но это частный случай, по каждому такому поводу решений не напринимаешься. Следовательно, вопрос состоит в том, как быть с этой защищенной статьей конституции. Никто не знает, менять ли? А для того, чтобы изменить конституционную статью, нужно запустить процесс, который может затронуть не только конкретную статью, но и много других. Как мы понимаем, достаточно войти во вкус — и неизвестно, где мы приземлимся, и какие политические процессы будут разбужены. Эта сторона дела охранительная, консервативная, желание доказать, что мы справимся и так, найдем ресурсы в действующей конституции, прекрасно видна — никакой новости в том, что доказывает председатель Конституционного суда, в данном случае нет.
А вторая сторона дела состоит в чём? Что такое эта конституционная идентичность? Несмотря на то, что можно было бы трактовать это просто как очередной идеологический пшик, мы знаем, что они это сначала придумывают, потом интеллигентная общественность пригвождает это к позорному столбу, потом говорят, что только безумец может говорить об этом всерьёз. А в результате где-то появляются законы, появляются танки, где-то появляются неустановленные лица — процесс начинает иметь политические последствия. Конституционная идентичность, совершенно очевидно, это один из способов довершить то, что не было доделано, но было совершенно точно запущено в 1993 году и о чём я только что говорил. Кстати, я считаю, что способ изначально провальный, но пока он провалится, много чего ещё произойдет.
Вернёмся ещё раз к этой формуле: невозможно никуда уйти, пока мы рассуждаем о конституции, об устройстве политико-правовой жизни. Невозможно уйти от этой фикции — воля народа, которая даёт себе конституцию, учреждает самое себя. Что получает народ за счёт этого? Конституция нечего нам об этом не говорит — она использует отвратительное, неработающее понятие многонационального народа. Причём она настолько плохо отредактирована, что буквально с разрывом в 3-4 строчки идут слова о многонациональном народе, а дальше — о народах, входящих в состав РФ. У нас либо один народ, либо их много! Надо было тогда сказать, что у нас много наций, но, наверное, побоялись этого слова. Это маленький пример, чтоб указать на недостатки этого священного текста для нас. Но очевидно, что никаких содержательных определений внутри неё не зашито.
Поляки гениально написали: «Мы народ христианский. Поэтому мы как христиане… Но, правда, у нас есть и не христиане. И у тех, кто не христиане, тоже человеческие ценности. Поэтому мы вместе даём себе эту конституцию». Вот так у них и написано.
Какая ещё могла бы быть идентичность? Территориальная. Но с территориями дело у нас обстоит не совсем гладко, как мы знаем, наша страна в некоторой части не имеет международно признанных границ. И не исключено, что количество таких частей может измениться — мы не знаем, в какую сторону, но можем предполагать, что всё будет не так гладко, как было до тех пор, пока стало не так гладко, как хотелось бы. Факт остается фактом: территориальная идентичность — это прекрасная великая вещь, намёк на неё содержится: «связаны исторической судьбой». Почему историческая судьба вдруг связала тех, кто оказался внутри административных границ Российской Федерации на момент распада Советского Союза, никто не знает. Провели бы правители Советского Союза в своё время другие линии, была бы другая историческая судьба. Государственный язык у нас есть, но нельзя сказать, что в стране есть единая языковая идентичность, это был бы перебор. Вопроса веры мы вообще не касаемся. Вот придумали конституционную идентичность.
Это на самом деле является чистейшим, полнейшим, 100% выражением того, что я хотел донести сегодня: это форма, которая становится содержанием. Что такое воля народа, в чём её содержательное наполнение? Ни в чём, кроме того, что она является волей народа. Почему он народ? Потому что у него есть воля. Почему мы знаем, что это воля народа? Потому, что есть последствия в виде действующих документов. Отчего мы знаем, что эти документы действуют? Попробуй измени и узнаешь. Почему мы знаем, что этот народ является самим собой, тождествен сам себе после того, как он принял эту конституцию? Потому что у него есть та самая конституционная идентичность. Это тот самый народ, у которого есть конституция, которую будут защищать или менять в зависимости от политических обстоятельств.
Вот это мне кажется и определенным шансом на консервацию настоящего момента, на такое зыбкое равновесие, не очень удовлетворительное для всех, но такое, в котором нет достаточно мощных сил, чтоб его сдвинуть, и, я бы сказал, обещанием опасности: слишком много формальностей, пустого бессмысленного юридизма, за которым не стоит ничего, чтобы удержать это на плаву, когда такие мощные политические силы появятся. Пожалуй, на этом я мог бы сейчас завершить. Спасибо!
Исходя из вашей логики, Step, получается что россияне ходят в памперсах.)))
- - - Добавлено - - -
Помню как смеялись над анекдотом, который в советские времена ходил: останавливается автобус на дороге, проходящей через лес, по просьбе иностранцев выйти в туалет, а они спрашивали -"где он?" ... Просто, гомерический хохот стоял, потому как еще со школьных экскурсий знали, остановись хоть в пустыне, а "девочки - налево, мальчики -направо" . Главное, было не влЯпаться....
Богов много - Создатель ОДИН!!!
М.Монтень. "Богат не тот, у кого много денег, а тот, кому хватает".
Просто живу, в силу своих возможностей...
Георгий, пей больше воды. Без газа. 2.5 - 3 литра в день. У нас очень большая жировая составляющая в массе тела. Очень мало воды в организме. Оттуда и лайки непонятные. Все в связи. И, вот когда ты начнешь думать о здоровье, то поймешь, что пИсать надо не там, где можно, а тогда, когда надо. Эх, ты! Деревня!Совсем распустился там, на природе.
Эту тему просматривают: 7 (пользователей: 0 , гостей: 7)